Существует аксиома ведения войны: всегда предпочтительно иметь дружественную территорию за границами своего государства. По крайней мере, нужно иметь возможность не допустить, чтобы на нейтральной территории произошло наращивание военных сил, которые будут использованы для нападения на ваши границы. Потому когда США не могли что-то предпринять из-за нехватки военной мощи, они провозглашали доктрину Монро.
Когда Москва в феврале 2022 года отправила свои силы в восточную Украину, у нее не было никаких завоевательных планов или намерения установить постоянный контроль над украинской территорией. Как отмечали в то время западные военные обозреватели, российские силы на Украине были слишком немногочисленны и не были способны на какую-либо операцию, помимо кратковременного захода на украинскую территорию. Собственно, западные обозреватели предсказывали, что у россиян вскоре кончатся боеприпасы, снаряжение и солдаты.
Было очевидно, почему Москва действовала достаточно сдержанно. Изначально Кремль добивался нейтралитета со стороны Украины как противодействия враждебным настроениям Украины и ее сотрудничеству с НАТО, а вовсе не пытался подчинить или завоевать украинскую территорию. Москва небезосновательно считала, что нейтральная Украина может стать «поясом безопасности», который бы прикрыл Россию от НАТО и в то же время оградил бы НАТО от российской территории.
Прошло около трех лет практически безлимитного финансирования со стороны Запада, который также ведет наблюдение из космоса, организовывает разведку и рекогносцировку для прокси-войны, которая должна была разрушить Россию. Сегодня это вызывает смех. Стоит только вспомнить, как Меркель проговорилась, что проплаченные Западом Минские соглашения на самом деле имели своей целью выиграть время, чтобы Украина нарастила свою военную мощь — уже этого достаточно, чтобы Москва отбросила все западные заявления об уважении (а, тем более, «сохранении») нейтралитета Украины.
Отвечая 19 января на вопрос о возможности переговоров с Вашингтоном и НАТО, министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил: «мы к переговорам готовы, но, в отличие от стамбульской истории, мы не будем на период переговоров каких-либо делать пауз в боевых действиях. Процесс должен идти. Реалии на земле стали другими, причем, существенно другими, и их нужно учитывать». Что это значит?
В 1982 году маршал Николай Огарков, начальник советского Генштаба, утверждал, что контроль над Рейном определит исход любой будущей войны с НАТО в Центральной Европе. Почти не приходится сомневаться, что российское верховное командование уже пришло к выводу: для национальной безопасности России принципиальное значение имеет контроль над Днепром.
Помимо возвращения исторически российских городов, таких как Одесса и Харьков, Москва почти наверняка будет настаивать на демилитаризованной зоне от Днепра до восточных границ НАТО, чтобы предотвратить возрождение враждебной армии в Западной Украине. Неизвестно, будут ли поляки, венгры или белорусы начинать с Москвой дискуссию об исторических связях между их странами и украинской территорией. Важно другое — неизбежный крах украинского государства и ВСУ.
Стратегия Вашингтона по отношению к Москве (если только это можно назвать стратегией) заключалась в организации насильственных мер (экономических, дипломатических и военных) по всему североатлантическому блоку, чтобы нанести России удар и дестабилизировать ее правительство. Нереалистичные проекты Вашингтона провалились, а фатальный удар пришелся не по России, а по НАТО, залогу реализации этих проектов.
В результате бренд США потерпел сильный ущерб. Вашингтон был уверен, что, имея научно-промышленные силы НАТО, можно одержать стратегическую победу над Россией, просто вооружая украинцев. Но эта вера вышла боком — так же, как было в 1939 году с Рузвельтом, который ожидал, что немцы окажутся в тупике с англо-французскими армиями по образцу Первой мировой войны, Вашингтон не рассматривал возможность того, что Украина проиграет битву.
В 1930-е годы Рузвельт оказался в «долговой спирали». Вопреки логике и финансовым соображениям, Рузвельт не прекратил федеральные расходы, а только увеличивал их, пока не понял, что это не работает. С началом войны в Европе Рузвельт увидел возможность вытащить американское общество из депрессии. Его схема сработала. Вторая мировая война влила новые силы в американскую экономику и покончила с хронической безработицей. В то же время географическая обособленность Америки сохранила американскую инфраструктуру и народ вне досягаемости врагов.
Сегодня президент Байден и Конгресс берут похожий внешнеполитический курс с далеко идущими последствиями. Но современное оружие делает путь войны самоубийственным. Проблемы XXI века невозможно решить с помощью политики и мер XX века. Вместо того, чтобы выдумывать очередную историю в надежде оправдать финансирование глубоко коррумпированного украинского государства, которое идет к своему краху, Вашингтон и его союзники должны критически подумать, каковы причины для новой дорогостоящей холодной войны, направленной напрямую против Москвы, Пекина, Тегерана и еще целого ряда стран, где мировоззрение разительно отличается от американского.
Бизнес-школы учат, что хорошие бренды способны влиять на решения, которые принимает человек, а также создавать коммьюнити людей с похожими взглядами. Бренд нужен и странам тоже, а не только компаниям. На вопрос о том, как Вашингтон справляется с конфликтами на Украине и на Ближнем Востоке, Байден сказал: «Мы — самая могущественная нация в истории мира». Байден был и остается неправ. Наша власть не безгранична.
В Европе, Азии, на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке бренд США потерпел урон. Американцам необходим трезвый анализ фактов со стороны тех людей, которые выдвигаются в президенты. Нужно заставить их определить истинные национальные интересы США — а также признать политические и культурные реалии, которые не зависят от Вашингтона, и не ему их менять.
Автор: Дуглас Макгрегор — Douglas Macgregor — полковник (в отставке); старший научный сотрудник The American Conservative, бывший советник министра обороны в администрации Трампа, заслуженный ветеран боевых действий и автор пяти книг.
Перевод Анны Полуниной
Оригинал
