В индийских СМИ на прошлой неделе появился странный геополитический тезис: оказывается, 7-часовая поездка премьер-министра Нарендры Моди на Украину через Польшу была названа стремлением «заполнить недостающее звено в европейской политике Индии — Центральную Европу».
Согласно этому тезису, поездка премьер-министра означала «продвижение» Индии в Центральную/Восточную Европу, «чтобы отделить взаимодействие Нью-Дели с этим регионом от индийско-российских отношений».
Подразумевается, что это странное заявление сделано с одобрения правительства Моди, но министр иностранных дел Субраманьям Джайшанкар никогда не делал подобных заявлений. Довольно забавно, что академии коучинга, которые готовят кандидатов к предстоящему экзамену на государственную службу, также вставили свои пять копеек, выпустив материалы по этому вредоносному заявлению.
Поскольку сделал его известный журналист, индийская пресса вовсю смаковала его экзотичную позицию. Но, на самом деле образованному человеку абсурдность этого тезиса должна была сразу броситься в глаза.
Если углубиться в современную европейскую историю, Центральная Европа и Восточная Европа на самом деле не взаимозаменяемы как геополитические термины. Центральная Европа — это скорее географическое выражение. Даже при некоторых исторических и культурных совпадениях регион очень разнообразен, и его «стратегическое пробуждение», на самом деле, начинается только с окончанием холодной войны и падением Берлинской стены.
Под «Центральной Европой» в широком смысле понимается часть Европы, которая исторически входила в состав Австро-Венгерской и Османской империй, в том числе современные Австрия, Германия, Швейцария, Лихтенштейн, Чешская Республика, Словакия, Венгрия, Польша, Литва и Словения.
Но Восточная Европа была субрегионом европейского континента, даже будучи окружена широким спектром геополитических, географических, этнических, культурных и социально-экономических коннотаций. Она включает в себя современные Беларусь, Россию, Украину, Молдову и Румынию, а также Балканы, Прибалтику и Кавказ.
В географическом плане Восточная Европа определяется на востоке Уральскими горами (в России), а западная граница не имеет четких пределов. (Отсюда «германский вопрос» в европейской истории.) Уже несколько тысячелетий Восточная Европа составляет важную часть европейской культуры, отличаясь от нее традициями славян и греков — последователей восточного христианства (на территории этих народов восточное православие имеет больше всего адептов).
Разумеется, Железный занавес совершенно по-новому определил Восточную Европу. Переосмысление вообще было постоянной чертой стран Восточной Европы.
Так, Варшавский договор стал ассоциироваться с Польшей, но все равно не сработала Вышеградская группа — политико-военный альянс, который Польша стремилась создать в 1991 году с Чешской Республикой, Словакией и Венгрией в качестве противовеса гегемонии старой Европы в ЕС.
Вышеградская группа утратила свое значение, когда в Польше и Венгрии избрали национально-консервативные правительства, а Чешская Республика и Словакия остались либеральными демократиями.
Парадокс в том, что когда Вышеградский альянс окончательно раскололся, это произошло из-за разной реакции на СВО на Украине в 2022 году.
Если Польша и Чехия держались стратегии США/НАТО, которая заключалась в прокси-войне против России, то Словакия и Венгрия сохраняют неоднозначную позицию и все чаще подвергают сомнению государственную необходимость участия в конфликте.
Так, когда премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, председательствующий в ЕС, недавно на встрече с Дональдом Трампом выдвинул мирный план по прекращению боевых действий на Украине, ЕС тут же от него открестился (разумеется, по настоянию США).
С другой стороны, премьер-министр Словакии Роберт Фицо, переживший покушение в мае из-за отказа поддержать киевский режим, стоит на стороне Орбана. Кстати, есть мнение, что покушение на Фицо в мае связано с военной разведкой Украины. Вот вам и общая позиция Восточной Европы по конфликту на Украине.
И Орбан, и Фицо выступают за хорошие отношения и возобновление взаимовыгодных связей с Россией. Они осуждают антироссийские санкции ЕС. Как в такой ситуации правительство Моди могло бы проявить невероятную глупость и вообразить, что путь Индии к взаимодействию с Европой лежит через Киев и/или отход от России? Очевидно, это ложь.
Проблема не в том, что позиция Индии относительно Украины препятствует расширению экономических отношений с Европой, а в отсутствии творческой экономической дипломатии в долгосрочной перспективе.
Хотя ЕС является крупнейшим торговым партнером Индии, и на его долю в 2023 году пришлось 124 млрд евро товарооборота (12,2% от общего объема индийской торговли), торговые переговоры с ЕС затянулись более чем на десять лет. Цель, которую ставит ЕС — это «работать над созданием надежной, прозрачной, открытой, недискриминационной и предсказуемой нормативной и деловой среды для европейских компаний, торгующих с Индией или инвестирующих в нее».
Но Индия никуда не спешит, поскольку объем торговли растет с впечатляющей скоростью (почти на 90% за последнее десятилетие), а объем торговли в сфере услуг между ЕС и Индией достиг 50,8 млрд евро в 2023 году по сравнению с 30,4 млрд евро в 2020 году. И, что самое важное, торговый баланс остается в пользу Индии.
В реальности, Нью-Дели может, не дожидаясь конца конфликта на Украине, присмотреться к стратегии Китая по выходу на европейский рынок через восточноевропейские ворота. Китай создал платформу со странами Центральной и Восточной Европы, известную как «14+1». Венгрия, Словакия и Польша являются важными партнерами Китая в этой структуре.
Орбан принимает китайские инвестиции, несмотря на призыв ЕС к «снижению рисков», а Фицо собирается нанести визит в Китай. И самое интересное, что так поступают не только эти два лидера, которых сейчас считают пророссийски настроенными темными лошадками ЕС. Президент Польши Анджей Дуда, жесткий критик действий Москвы на Украине, недавно завершил государственный визит в Китай.
Действительно, Китай продолжает «наступление очарования» в Центральной и Восточной Европе. Новое исследование Европейской аналитической сети по Китаю говорит, что Венгрия — «аутсайдер» в том, что касается национальных мер по снижению рисков в отношениях с Китаем. В отчете говорится, что «правительство Орбана гордится тем, что привлекает в страну все больше китайских инвесторов».
Венгрия становится европейским центром электромобилей, заигрывая с китайскими автопроизводителями. Путь Орбана привлекает Фицо, и он планирует заключить соглашение о стратегическом партнерстве с Китаем во время своего запланированного визита осенью. А разве Венгрия, Словакия и Польша не знают, что сегодня между Китаем и Россией что-то вроде альянса, который переживает расцвет и укрепляется с каждым днем в связи с некоторыми последствиями СВО на Украине, такими как западные санкции?
Наши медиа-эксперты ничего не понимают в Восточной Европе. И все же они выступают за отход Индии от России, называя это предпосылкой для создания теплых отношений с этим регионом! Зачем они так делают?
Подобная извращенная логика работает только на американские интересы по подрыву партнерства Индии и России, что нанесет удар и по стратегической автономии Индии.
Забегая вперед, сейчас слишком рано говорить о том, какую форму примет Украина после окончания конфликта. У Украины остаются нерешенные вопросы, связанные с национальным вопросом. А территории на западе Украины до Второй мировой войны принадлежали Польше (которой компенсировали потерю территориями побежденной Германии) и Венгрии.
Польша говорит, что уничтожение примерно 100 000 поляков украинскими националистами в 1943—1944 годах было геноцидом. И сегодня суть вопроса, с точки зрения России, в том, что идентичность Украины как суверенного государства сама по себе строится вокруг тех же неонацистских организаций, которые сотрудничали с оккупационной армией Гитлера в геноциде поляков. Воистину, это ящик Пандоры. У Индии нет веских оснований, чтобы лезть в него.
Автор: М. К. Бхадракумар (M.K. Bhadrakumar) — посол в отставке; колумнист индийских газет Hindu и Deccan Herald, изданий Asia Instances, Rediff.com, Russia & India Document и сайта Фонда стратегической Культуры (Москва).
Оригинал
Перевод Анны Полуниной
