Монолог Акимбо.
Максим Битаров или Акимбо – популярный в России армрестлер (два миллиона подписчиков в ютубе и 700к – в инстаграме). В 2021 году он стал чемпионом мира, потратив на это 11 лет карьеры. Но больше известен по роликам, где показывает жизнь армрестлеров и борется с медийными соперниками.
Мы встретились с Акимбо в Стамбуле и вместе посмотрели турнир East vs West 12, который транслировал «Кинопоиск», также эксклюзивно показывающий ивенты King of the Table. А еще – записали большой монолог о силе и поиске себя.
«Люди меня немножко ненавидели и сторонились, поэтому я рос антисоциальным человеком и от всех сторонился»
Я родился в Белом Яру – это поселок городского типа под Сургутом. С детства у меня были проблемы с глазами, из-за этого люди меня немножко ненавидели, потому что я был странненьким. Поэтому рос антисоциальным человеком и от всех сторонился.
По образованию мои родители – учителя. Они приехали в Белый Яр работать. Мама все время была учителем математики в старших классах, а папа тоже хотел устроиться учителем, но после рождения сестер потребовались деньги, поэтому он занялся предпринимательством и возил всякие товары из городов туда-сюда.
Я не особо любил учиться в школе. У нас в семье было правило: можно получить двойку по любому предмету, но главное, чтобы математика была в норме. Иногда случались ситуации, что я получал пять двоек по русскому языку и одну тройку по математике. Вот за тройку меня как раз ругали.
А про остальные двойки мама говорили: «Я учительница, но два экзамена по русскому языку провалила». На физкультуре же попадались очень хорошие преподаватели. Я им говорил, что у меня болят руки, поэтому в основном спал. Иногда меня будили и говорили, что нужно сдать нормативы. Я просыпался, сдавал их и шел дальше спать.
Бываю в Белом Яру каждый раз, когда приезжаю в Сургут – наверное, раз в 3-4 месяца. Приезжаю к родителям и тренеру. Они думали переехать, но ждут, пока я где-нибудь осяду. А я пока сам не знаю, где осяду. Если бы не блогерство, наверное, остался бы в Белом Яру, но просто ушел бы в образование и лет в 20-30 стал бы директором какого-нибудь комплекса и начал бы заниматься армрестлингом так же профессионально.
«Врачи постоянно говорили, что при любых ударах я мог лишиться зрения»
Когда меня доставали [во время родов], врачи что-то зацепили. Потом отправили на операцию. Детской клиники не было, поэтому повезли во взрослую. Там все сделали правильно, но забыли вытащить швы. В итоге организм рос, а швов там не должно было быть.
Через шесть-восемь лет их оттуда достали, но пришлось еще раз делать операцию. Потом мне провели операции по увеличению каждого глаза. Если сбрить брови, там увидите 3-4 шва и вставочки на веках. Сами веки у меня не работают, а все поднимается за счет бровей.
Первая операция на глаза прошла в год или два, а последняя – в 14 лет. Наверное, родителям это было сложнее перенести, чем мне. Каждый раз, когда меня отправляли на операцию, я думал только о соревнованиях – уже тогда занимался армрестлингом. Врачи постоянно говорили, что при любых ударах я мог лишиться зрения. Еще у меня глаза слишком быстро сушатся, потому что я почти не моргаю.
В детстве я очень сильно переживал из-за внешности. Если видел какого-нибудь мальчика или девочку, думал: «Надо познакомиться и подружиться». Но рядом находились либо их отец, либо мать, которые отводили ребенка от меня из-за того, что я так выгляжу.
Детей я понимал – для них это смешно и прикольно. А вот реакция взрослых в эмоциональном плане давила больше. Но я не говорил об этом родителям. В школе случались драки, о них узнавала мама, но папа всегда поддерживал. Они понимали, из-за чего все это происходит.
Возможно, мне нужно сходить к психологу, но в последнее время нормально. Ты либо с этим борешься, либо продолжаешь задеваться. Я себе сказал: «Мне все равно». Человек может называть меня как угодно – пусть живет своей жизнью: если ему нравится жить в говне, то пусть живет. А мне нравится будущее – я лучше буду в мыслях об этом.
«На первом ЧМ я стал 21-м из 22-х: закупил много энергетиков, сникерсов и три часа пересматривал момент, где проиграл»
На улице у меня была боевая сестра. И дядя – тренер по вольной борьбе, которого все знали. Я никому ничего не говорил, но если вдруг критические ситуации (немножко в крови и слезах), то приходилось рассказывать. Однажды в 6-7 классе мы играли с другом в снежки и загрызлись с одиннадцатиклассниками. За нами побежали и хорошо настучали по голове. Это переломный момент: нам показали, что не нужно говорить лишнего.
Однажды сестра подошла ко мне и сказала: «У меня есть пресс, а у тебя – нет». В тот момент я занимался вольной борьбой у дяди и в хорошей форме впервые поехал к бабушке в Осетию. А там плазменный телевизор и удобный диван. Каждый день пироги и можно покупать что угодно, потому что бабушка тебя обожает.
Сестры с папой уехали в Грузию, поэтому меня дней 10-15 никто не трогал. А я с бабушкой на кухне – и в итоге растолстел. Потом ко мне подошла сестра, которая за ЗОЖ и с прессом, и сказала: «Если у тебя не будет пресса, я не буду помогать с русским и английским. Провалишь школу, останешься на второй год. Нужно быть спортивным».
После борьбы я занялся кикбоксингом. Борьба мне разонравилась, потому что там нужно изучать всякие приемчики, а у меня был только один. Другим бойцам тренер говорил: «Надо проходить через мельницу, через ноги, через спину». А мой говорил: «Беги на него и сноси». Так я выводил соперников из круга. На кикбоксинге же я устал получать по глазам и голове. Там говорили принимать удары по глазам, но не моргать. В определенный момент это задолбало.
Я ходил на борьбу и кикбоксинг, но все время сбегал, потому что ненавидел спорт. Однажды я увидел, что такое армрестлинг, но, вообще, хотел заниматься регби. Регби в Белом Яру найти невозможно, а про армрестлинг думал, что такого вида спорта нигде нет.
Но мне нашли тренера. Он посмотрел на меня и понял, что я пухляш, который смотрит на тебя то ли с открытыми, то ли с закрытыми глазами. Но взялся тренировать. Когда я занимался армрестлингом, приходил к тренеру и спрашивал, что делать. Ни с кем не здоровался – даже с ним. Просто подходил: «Я тут. Что делать?» А потом уходил, как все сделал. Так длилось два года.
Однажды я пришел и поздоровался с тренером – все удивились, что я умею говорить. Постепенно начал смотреть на всех, кто борется за столом. Подумал: «Тоже так хочу». Но тренер сказал: «Пока сам не подойдешь и не захочешь, я тебя не буду отпускать и тренировать». А это же нужно перебороть и сказать, что хочу.
Получается, три-четыре года тренер меня мариновал, но потом отпускал на все соревнования. Я сбегал с последних уроков в школе, чтобы прийти пораньше в зал. Звонил тренеру и договаривался, чтобы директор комплекса открыл зал на час-два раньше. В большинстве случаев тренер меня выгонял из зала – я уходил, когда выключался свет.
На первом чемпионате мира я сразу же проиграл: вроде бы стал 21-м из 22-х. Тогда я закупил много энергетиков, сникерсов и три часа пересматривал момент, где проиграл. Конечно, есть рефлексия и переживания, но нет такого, что проиграл – и все, на этом жизнь закончилась, тебя никто не любит.
«Однажды у мальчика на турнире оторвался локоть. Все разбежались, а у него по руке стекал ручей крови»
Никогда не слежу за калоражем: что хочет организм, то ему и даю. Просто ем меньше жареного, сладкого, соленого. Иногда, конечно, я могу килограмма два мороженого съесть, но потом прихожу в норму. И вообще люблю сельдерей, в котором почти нет калорий.
Однажды при моих 82 кг я поборол человека, который весит 150 кг. Но среди простых людей масса так не зарешает, если захотите побороться. В армрестлинге те же 5 кг в категории очень сильно влияют. Есть чемпион в 55-й категории, есть чемпион в 60-й. В 60-й армрестлер намного сильнее, чем в 50-й.
Во время сгонки веса я часто терял сознание. Наверное, так у всех. Когда неправильно гоняешь вес, организм истощается, ничего не понимаешь и отключаешься. Однажды зашел в комнату к сестрам и маме. Спрашивают: «Ты кушал?» Говорю: «Да». Хоп – просыпаюсь на полу. Они на меня смотрят: «Точно?» Да. И ухожу. А я даже не понял, что упал. Это случилось лет пять-шесть назад.
Самая жуткая травма, которую я видел, – у мальчика на первенстве России оторвался локоть. Все судьи разбежались, участники – тоже, а у него по руке стекал ручей крови. У меня же надрывались связки на обеих руках, на соревнованиях вылетала кисть, а я ее вставлял. Еще вылетали суставы, но самое неприятное – защемление нервов. Сразу хочется всех подальше послать.
Дольше всего у меня заживала левая рука – полное восстановление после надрыва связок заняло полтора-два года. Вот только пару месяцев назад восстановился после защемления. Самое плохое для армрестлера – не сломать, а порвать связку сухожилия, потому что ее полноценно не восстановить.
В армрестлинге можно читерить. Например, давать самому себе фолы: отпускать ручку, поднимать локоть, на самого себя подавать апелляцию. Самое главное в читерстве – мой любимый судейский захват, где можно даже не бороться и победить [ситуация, когда соперники не могут ухватиться за руки друг друга – тогда судья сам выставляет армрестлеров и объявляет о начале схватки].
Использовал его на самом первом городском чемпионате, который я выиграл. Вышел и проиграл первую схватку. Ко мне подошел тренер и сказал: «Давай через судейский». И все, я ни одну схватку не боролся, а просто на судейском доводил так, что соперники получали два фола и поражение. Я даже не боролся, но дошел до финала.
«Меня задалбливали на улице. Думаю: «Только туда полезь, только прыгни, я тебе руку сломаю». Он прыгает – хруст»
Я очень много кому ломал руки, но не на соревнованиях, а на улице, когда меня звали бороться. Когда кто-то хочет побороться, говорю: «Хочешь – побори, но, пожалуйста, не ломайся. Когда я тебе говорю «стоп» – остановись». Но у людей срывает крышу, а ты даже не напрягаешься. И в итоге они сами себя ломают.
Бывало, что меня просто задалбливали. Думаю: «Ладно, поборюсь». Потом смотрю на него: «Вот только туда полезь, вот только туда прыгни, я тебе руку сломаю». Он прыгает – хруст. Потом удивляются. Я говорю: «Нормально». И ухожу. Перед этим же предупреждаю, что если рука сломается, то я не виноват.
Это как подойти к боксеру-профессионалу и сказать: «Давай побоксируем». Там же будет или сотрясение мозга, или просто ляжешь и не проснешься. Когда перелом случается, пару минут находишься в шоке. Кроме переломов, идет разрыв мышц или сухожилий, а это чувствуется не сразу – рука может онеметь.
В целом армрестлинг и блогерство помогли мне раскрыться психологически и быть менее стеснительным. Например, вот мой друг [показывает на Кирилла, с которым снимает ролики]. При знакомстве я ему почти ни слова не сказал, а он со мной три часа разговаривал.
Наверное, я почувствовал первую популярность после пятого дня, как залетело видео в тиктоке. Тогда я вышел на улицу в Белом Яру, и ко мне подбежали дети: «О, это ты!» Самый большой прорыв случился на одном из чемпионатов России. Целый день со мной фоткались. Я даже специально считал – человек 800. Мне было прикольно, но я этого никак не желал, не гнался. Как в игре: «О, прикольно». Голову не сносило.
Сначала мама меня поддерживала, а папа об этом не знал. Мама даже показывала видео, где мальчики раздеваются: «Такой новый тренд, покажи пресс – и залетит». Папа узнал только от друзей: «Главное не раздевайся на камеру». Сейчас, думаю, оба рады.
Рык в зал и схватка двух гигантов под 300 кг на двоих – я сходил на армрестлинг и кайфанул
Фото: Instagram/akimbo696969
