Метревели, Месхи и Чохели.
В первом Кубке Европы участвовало 17 команд. ФРГ, Голландия, Англия и Италия проигнорировали новый турнир, а наша сборная, обыграв в 1/8 финала венгров, миновала четвертьфинал – испанцы отказались играть «по политическим причинам».
Финал четырех Евро-1960 состоялся во Франции, на родине автора идеи турнира Анри Делоне. По приезде сборная СССР потеряла основного правого защитника – московского динамовца Владимира Кесарева, которому в марсельском госпитале вырезали аппендицит.
В полуфинале – в тройке со спартаковцами Крутиковым и Масленкиным – Кесарева заменил единственный резервный защитник в заявке, тбилисский динамовец Гиви Чохели.
«Грузины добавили советской сборной элегантности, – отметил нападающий сборной-1960 Валентин Бубукин в книге «Вечнозеленое поле жизни». – А срочная замена Кесарева на Чохели – свидетельство большого потенциала нашей команды.
Среди жестких московских защитников, которые «вставляли от души», появился техничный и добрый грузин. Гиви прекрасно играл головой, чувствовал пас, а за пределами поля отличался тонким юмором.
На одном из экзаменов по теории, которые проводили [тренеры] Качалин с Якушиным, задали вопрос: как должен играть крайний нападающий и полузащитник. Отвечали примерно так: должен вести оборонительные функции, отсюда подача, отсюда прострел… И вот дошло дело до [нападающего] Миши Месхи. Он говорит:
– Гавриил Дмитриевич, я плохо говорю по-русски. Ви нэ пойметэ.
Качалин предлагает:
– А вот Чохели прекрасно говорит по-русски. Ты говори по-грузински, а он переведет.
И вдруг Месхи начинает руками махать и ругаться на грузинском (мы-то знали многие нецензурные слова). И складно же так получается. Чохели хватается за голову, потом, еле сдерживаясь, переводит: «Крайний нападающий должен проходить по флангу. Если обвел своего, то значит, кто-то освободился, прострел…»
А Месхи ругается без остановки. Качалин:
– Ну что ж, Миш, достаточно, молодец. Садись, экзамен сдал.
– Пачэму, Гавриил Дмитриевич, я еще могу!»
Чохели родился в Телави – это оттуда герой «Мимино» Валико Мизандари улетел в Москву и туда звонил из Западного Берлина, а соединили с Тель-Авивом.
В Телави Чохели окончил школу с золотой медалью, а в восемнадцать переехал в Тбилиси и через несколько лет стал основным защитником «Динамо».
«В грузинском футболе сложилась традиция: все самое лучшее, самое талантливое идет в нападение, – фиксировал в 1960-м журналист «Советского спорта» Юрия Ваньят. – Кажется, только в этом сезоне грузинский футбол впервые представлен в сборной СССР первоклассным защитником – Гиви Чохели».
Для 23-летнего Чохели полуфинал Евро-1960 с Чехословакией – официальный дебют в сборной. Ранее, в конце июня 1960-го, он провел два товарищеских матча – против раменского «Труда» и второй сборной.
Начальник сборной СССР Андрей Старостин вспоминал, что в марсельском полуфинале Чохели сразу почувствовал себя в своей тарелке и подавил нападающего Милана Долински быстротой и прыгучестью.
На 58-й минуте Чохели своевременно отпасовал Славе Метревели, после чего Валентин Иванов оформил дубль – 2:0. «Чохели выдержал экзамен с честью. Быстрый, техничный, он стал надежным бастионом в нашей обороне», – сказал Гавриил Качалин после победы 3:0.
Автор третьего гола Виктор Понедельник говорил о Гиви: «Сначала мне казалось, что Чохели, как всякий новичок, стесняется. Но потом я убедился, что Гиви просто любит слушать других: качество очень ценное, и не только в спорте. Когда Чохели увлечен, он может говорить часами – о спорте, музыке или литературе».
Слава Метревели жалел вратарей, когда забивал после рикошета
Соавтор второго гола в полуфинале Слава Метревели вырос в Сочи, в 19 лет заиграл в горьковском «Торпедо», а потом забил в товарищеской игре московскому и переехал в столицу. Причем первые две недели жил у главного тренера «Торпедо» Константина Бескова.
«Потом его определили в общежитие. В одно время с ним в команду пригласили защитника Леонида Островского, – вспоминал полузащитник «Торпедо» Николай Маношин в журнале «Мой футбол». – А что молодым ребятам делать в общежитии? Иногда приглашали к себе девушек, пили винцо.
Слава-то почти не пил, но его, как самого молодого, посылали за спиртным. Однажды проходит час, другой, а Славы все нет. Ребята нервничают… Наконец возвращается довольный Славка. На него набрасываются буквально с кулаками: «Где ты был?» А он улыбается: «Смотрите, какие брюки в ГУМе купил».
В книге «Играя, сужу об игре» Метревели заявил, что больше всего в футболе любил не голы, а игру на скорости с мячом: «Без задержки промчаться к воротам для меня приятнее всего. Я и на тренировке к этому стремлюсь. Всегда стараюсь смотреть в лицо противнику или товарищу, а не на мяч.
В детстве я восхищался, как забивал Александр Пономарев. Нравится и самому это делать. Но удовольствие я испытываю только тогда, когда отправляю мяч в правый дальний от себя угол с ходу.
Когда целишься в один угол, а попадаешь в защитника, и мяч оказывается рикошетом в сетке, мне жалко вратаря, который правильно среагировал на удар, жалко защитника. Мяч – в сетке, а радости нет. Будь моя воля, я бы не засчитывал такие голы».
В «Торпедо» Метревели не забивал больше шести мячей за чемпионат, но часто и изящно ассистировал главному бомбардиру клуба Валентину Иванову.
«Сыгранность с Ивановым у них была превосходная, – говорил партнер Метревели по сборной Валентин Бубукин. – И хотя Иванов частенько покрикивал на него, Слава потом откровенничал: «Кузьма сделал из меня футболиста».
Гуттаперчевый мальчик, необычайно прыгучий, все его тело работало, играло. Создавалось впечатление, что даже без мяча – бежит он или идет – все равно финтит. Уже тогда в Грузии он был героем, хотя играл за московский клуб. Шутили: «Славу КПСС не знаем, есть Слава Метревели!»
Метревели сравнял счет в финале Евро. Его гол привел наших в чувство
Разгромив чехословаков, сборная СССР вышла на Югославию, обыгравшую Францию (5:4).
На следующий день после победы в полуфинале команда Качалина отдыхала в Марселе. Потом махнула в Париж – на необычном для 1960 года двухэтажном самолете. Преодолев грозовой фронт, сборная сразу после приземления поехала на виллу (тоже двухэтажную) в Шантийи, освободившуюся после поражения французов.
Перед полуфиналом Гавриил Качалин – в нарушение футбольного суеверия – пустил в командный автобус женщину, супругу хозяина марсельской гостиницы.
Игроки разозлились, но решение тренера не оспорили, а потом сами настояли, чтобы на парижский финал с ними поехала хозяйка виллы – это стало хорошей приметой.
«В день финала над Парижем с утра плыли тучи. Весь день шел серенький, то слабый, то немного посильнее, теплый дождь, – писал Игорь Нетто в книге «Это футбол». – Играли мы вечером, при электрическом свете.
Не могу сказать, чтобы очень много было зрителей. Нам говорили, что парижане, огорченные проигрышем своей команды, охладели к Кубку Европы».
После первого тайма югославы вели 1:0, и в перерыве Андрей Старостин воскликнул в раздевалке: «Чего вы испугались! Как же так? Нас рисуют русскими медведями, рекламу нам создают. Мы должны ее оправдать. Соберитесь, покажите, как надо играть. Ну, что вы! Витьку Понедельника бьют с обеих ног!»
Через четыре минуты после перерыва Метревели добил мяч в ворота югославов после удара Бубукина. Журналист «Советского спорта» Лев Филатов писал, что Слава не просто сравнял счет, а «привел наших в чувство, они заиграли с этой минуты в полную силу».
В конце второго тайма Иванов не забил почти в пустые ворота, и игра перешла в овертайм. В перерыве между двумя 15-минутками Качалин зафиксировал: «Все, спокойно, игра перешла в наши руки. Мы завоевали пространство, осталось его освоить. И противника надо додушить».
Победный мяч в финале Виктор Понедельник забил после прохода и финта Михаила Месхи
За семь минут до конца Михаил Месхи прошел по левому краю, обыграл защитника и навесил на Виктора Понедельника (Качалин взял его во Францию несмотря на участившиеся приступы астмы в расчете на целительные свойства французского солнца), и тот забил победный мяч.
«Финты я отрабатывал не только на тренировках и не только на футбольном поле. Я гонялся за бабочками, – рассказывал Месхи в 1967-м о тбилисском детстве. – А тем, кто примет меня за чудака, советую: попробуйте побегать за бабочкой, повторяя точно ее маршрут, и увидите, так ли это просто».
«Я случайно стал футболистом, – признался Месхи в 1984-м Акселю Вартаняну. – Учился в 35-й специализированной футбольной школе. И самым скучным предметом для меня была теория футбола. Я не мог понять, как можно с мелом в руках учить футболу.
Когда же нас выпускали на поле, я словно с цепи срывался. Запах травы и вид туго накачанного мяча пьянили меня. Я забывал футбольную науку и делал то, что мне нравилось».
Как и Чохели, Месхи стал чемпионом Европы в 23 года. Метревели – на год старше. Атмосферу победной раздевалки на «Парк де Пренс» описал в книге «Ищи борьбу всюду» журналист Лев Филатов.
«Раздевалка крошечная, не повернуться, хотя людей не так уж и много. На столике в углу бутылки с оранжадом, рассыпаны абрикосы. Посередине поблескивающий новеньким серебром сосуд, повторивший греческую амфору, на зеленой мраморной подставке.
Как и все, я коснулся ее ладонью, и амфора показалась мне теплой, какой-то домашней. Самый славный трофей в истории нашего футбола! Но тогда эта пышная фраза в голову не приходила. Просто с души свалился камень и стало легко дышать.
Врач обходил футболистов, предлагая свои услуги. Слышу, как Гиви Чохели ответил: «Разве может что-нибудь болеть сейчас?»
Через три года после Евро-1960 врачи запретили 26-летнему Гиви Чохели играть в футбол из-за проблем с печенью.
В последнем номере еженедельника «Футбол-Хоккей» за 1969 год Михаил Месхи отметил: «Многим из нас приходилось играть с гриппом, с высокой температурой, на уколах. Гиви Чохели только из-за того и закончил рано, что вышел на поле больным».
В шестидесятые-восьмидесятые Чохели тренировал и работал начальником в тбилисском «Динамо». После его смерти – в феврале 1994-го – ему поставили памятник в Телави и назвали его именем улицу, пересекающую город от центра до подножья горы Циви.
Тремя годами ранее от сердечного приступа умер Михаил Месхи. Последние двадцать два года он руководил футбольной школой «Аваза» на спортивной базе Дигоми.
Неподалеку от ресторана, которым заведовал Слава Метревели, в 1963-м сменивший «Торпедо» на тбилисское «Динамо» и оставшийся в Грузии.
«У Славки было два прозвища, – вспоминал Николай Маношин в журнале «Мой футбол». – Официальное – Мэтр. Подпольное – Муха. Так его звали в узком кругу. Когда он играл в горьковском «Торпедо», у него был персональный болельщик, безногий инвалид, которого называли Мухой.
На сборах Славка много рассказывал о нем – восхищался силой духа, мужеством и преданностью футболу. В итоге к самому Метревели приклеилось такое же прозвище.
В конце семидесятых он стал директором ресторана, хотя в торговле ничего не понимал. Дела вели два толковых помощника. А имя Метревели служило лучшей охранной грамотой для заведения. Однажды в ресторан приехала комиссия, и выяснилось, что в туалете нет мыла.
Проверяющий вызвал Метревели к большому начальству. Слава ожидал неприятностей, но начальник уволил проверяющего, который придрался к самому Мэтру.
В последние годы Слава серьезно болел [нарушилось мозговое кровообращение, перестал узнавать людей], а 7 января 1998 года из Тбилиси пришла грустная весть о его смерти».
В честь всех грузинских чемпионов Европы назвали в родных городах стадионы – в Телави, Сочи и Тбилиси.
«Кипиани на Западе был бы суперзвездой». До Хвичи трое грузин разом были в списке «Золотого мяча»
Главные легенды грузинского футбола. Их наследники вышли на Евро
Фото: РИА Новости/Юрий Сомов, Мстислав Боташев, Алексей Хомич, Б. Елин, Дмитрий Донской, Г. Ахаладзе
