Денис Пузырев открыл чекушку ради исследования.
«Кто мы? Мясо!» Футболка Дмитрия Сычева с этой надписью, показанная 10 июля 2002 года после победного гола «Зениту», навсегда легитимизировала прозвище спартаковцев. Вплоть до этого момента «мясо» считалось обидным прозвищем, которое скандировали на матче соперники «Спартака» и за которое дрались на улице.
Происхождение прозвища «мясо» ни для кого не секрет. Это отсылка к командам «Пищевики» и «Промкооперация» – официальным предшественникам «Спартака» в 1926–34 годах. В СССР у всех спортивных клубов была ведомственную привязку. В соответствии с этим порядком, куратором будущего «Спартака» стал профсоюз работников пищевой и вкусовой промышленности. Его руководителем в те годы был Николай Пашинцев – бывший глава исполкома Краснопресненского района, где базировалась команда.
На деньги профсоюза реконструирован стадион «Юных пионеров» (в то время имени томского союза пищевиков), где «Пищевики» проводили домашние матчи. С вместимостью 10 тысяч зрителей он был крупнейшей и самой современной ареной Москвы. Во многом благодаря этому к созданию всесоюзных соревнований – чемпионата и Кубка СССР – в середине 1930-х «Спартак» подошел в статусе одного из самых известных и популярных клубов столицы.
Роль профсоюза пищевой промышленности в ранней истории «Спартака» сложно переоценить. Однако если копнуть чуть глубже, то становится очевидным, что возникновением клуб обязан отнюдь не производителям колбас. Первым спонсором и фактическим создателем футбольной команды РГО «Сокол», которая впоследствии и была через ряд переименований преобразована в «Спартак», была компания «Шустов и сыновья» – крупнейший российский производитель водки и других крепких спиртных напитков.
Все большие московские клубы имеют дореволюционную историю. «Спартак» начинался с РГО «Сокол»
Официальной датой создания всех больших московских клубов обозначен период с 1922 по 1924 год. Это связано с тем, что в эти годы в Советской России была проведена спортивная реформа: существовавшие с дореволюционных времен клубы и общества расформировались, а им на смену пришли юрлица с ведомственной привязкой к новым советским структурам.
На практике это выглядело просто как переименование: участвовавшие в турнирах команды меняли название, продолжая выступать в прежних составах и даже в прежних футбольных цветах. На афишах того времени во избежание путаницы даже указывали прежние названия клубов в скобках – например, «Динамо» (бывший «КФС»).
Период первой половины 1920-х закреплен как дата основания из-за идеологического подтекста: чтобы восприниматься как продукт советского спорта. Но фактически многие из них имели и дореволюционную историю. И это не было секретом: об этом еще в советское время писали и футбольные историки, и сами футболисты в мемуарах. После распада СССР единственным клубом, кто воспользовался возможностью удлинить историю стал ЦСКА: раньше клуб называл годом основания 1923-й, ведя отсчет от формирования клуба ОППВ («Опытно-показательная площадка Всевобуча»), переименованного затем в ЦДКА в 1928-м, – а теперь отмеряет жизнь с 1911 года. .
Остальные московские клубы («Спартак», «Динамо», «Торпедо», «Локомотив») оставили все как есть, хотя и у них были исторические основания сдвинуть дату рождения на несколько лет назад. И самые веские аргументы (если бы возникло желание) – именно у «Спартака».
Особенность «Спартака» в том, что его клубы-предшественники никогда даже формально не расформировывались. Еще до начала советских реформ, в 1920 году, основанный в дореволюционные времена клуб РГО «Сокол», в котором начинали карьеру братья Старостины, был переименован в МКС («Московский кружок спорта»). МКС унаследовал от «Сокола» состав, красно-белые цвета, а позднее и главный символ – ромбик.
Причины произошедшего в 1920-м году ребрендинга еще до всех официальных распоряжений об упразднении «буржуазных» спортивных обществ точно не известны. Историки «Спартака» предполагают, что до революции у РГО «Сокол» помимо спортивной была и важная идеологическая составляющая: пропагандировать идеи славянофильства – объединения славянских народов Европы вокруг России. В Советской России с ее установкой на пролетарский интернационализм подобная идеология воспринималась как реакционная и контрреволюционная. Поэтому новые руководители «Сокола» таким образом отмежевались от собственного прошлого.
В 1923-м, когда пошла волна расформирования старых клубов, МКС под нее не попал, так как формально был образован уже после революции. Правда, он тоже сменил название на «Красная пресня», но уже потому что его взял под опеку Краснопресненский исполком, а через три года возникла уже упомянутая история с «Пищевиками».
Общество «Сокол» создали чешские националисты для объединения славян
Русское гимнастическое общество (РГО) «Сокол» учреждено 4 мая 1883 года для пропаганды в российском обществе «сокольской гимнастики», возникшей за 20 лет до этого в Чехии.
Сама гимнастика как комплекс физических упражнений с использованием разнообразных снарядов появилась в Германии в начале XIX века. Ее изобретатель – немецкий офицер Фридрих Людвиг Ян. Он был ярым немецким националистом, который мечтал о создании великой единой Германии. Разработанный им комплекс физических упражнений Turnen должен был объединить жителей страны на базе возрождения традиций древних германцев.
Яну приписывается создание таких гимнастических снарядов, как бревно, перекладина, параллельные брусья и – как напоминание о рыцарских доблестях прошлого – конь. Созданные им гимнастические клубы пользовались большой популярностью и распространились по всей Германии, а позже вышли и за ее пределы. До создания этих гимнастических кружков спорта в современном понимании не существовало, но с тех пор он стал принимать массовый характер.
В странах за пределами Германии либо копировали методику Яна, либо перерабатывали ее, создавая собственные комплексы упражнений. Одной из таких переработок и стала «сокольская гимнастика», возникшая в Праге в начале 1860-х годов. И, как и в случае с немецким комплексом Turnen, она имела идеологическую основу.
В Чехии середины XIX века стали сильны националистические настроения. Страна в этот период входила в состав Австро-Венгрии и даже не имела прав автономии. Австрийские власти проводили политику огерманивания местного населения – даже преподавание в чешских школах велось на немецком. В популярные гимнастические общества Turnen чехов либо вообще не принимали, либо заставляли общаться там исключительно на немецком. Как альтернативу Turnen профессор философии пражского университета Мирослав Тырш создал «Сокол».
Сокольские клубы, быстро распространившиеся по всей Чехии, стали центрами формирования чешского национализма, а позднее и распространения идей панславизма, когда их отделения (движение называло из «гнездами») стали открываться за пределами Чехии: на Балканах, в Польше, в Западной Украине, в России.
Сокольская гимнастика заметно отличалась от немецкой. Если в Turnen основной упор делался на развитие физических навыков, то в чешской гимнастике особое внимание уделялось эстетической составляющей – красоте и плавности движений, красивой осанке, синхронности. Для занятий шились специальные костюмы, подчеркивавшие панславянские идеи «соколов»:русские штаны, польская куртка, черногорская шапка с пером сокола и красная рубашка как отсылка к униформе итальянских легионеров под предводительством Джузеппе Гарибальди, которые сражались за освобождение Италии от австрийцев.
Многие упражнения носили групповой характер и выполнялись под музыку. Можно сказать, что этот подход стал предтечей художественной гимнастики. Особая фишка сокольской гимнастики – построение пирамид из спортсменов. В советское время подобные пирамиды были популярны при проведении парадов физкультурников.
Российский клуб «Сокол» создан на пике популярности идей панславизма. Незадолго до этого Россия одержала победу в Русско-турецкой войне, освободившей из под турецкого владычества Сербию, Черногорию, Болгарию, Молдавию и Румынию. На российский престол взошел император Александр III, который разделял идеи славянофильства. Поэтому учреждение в России РГО «Сокол» было встречено с энтузиазмом и поддержано и общественностью, и бизнесом, и чиновничеством. В числе 53 учредителей «Сокола» значились писатели Антон Чехов и Владимир Гиляровский. Членами РГО были Лев Толстой и премьер-министр Российской империи Петр Столыпин. Главным спонсором общества стал Николай Шустов – руководитель крупнейшей в стране алкогольной компании «Шустов и сыновья».
Николай Старостин дебютировал в «Соколе» и помог водочнику Шустову выбрать поле под домашний стадион
Сокольское общество развивалось как мультиспортивное. Основными видами помимо сокольской гимнастики были фехтование, борьба, легкая атлетика, конькобежный спорт, фигурное катание, теннис, тяжелая атлетика. Футбол как одно из направлений «соколов» появился в конце XIX века. Первое упоминание о нем содержится в заметке газеты «Русское слово» от 1897 года: «Русское гимнастическое общество, не довольствуясь только зимними занятиями гимнастикой, снимает теперь и летом дачу для этой цели (Петровский парк, дача Истомина). В течение настоящего лета общество устроило несколько игр для детей и взрослых, которых всегда бывает масса. Взрослых особенно интересует английская игра в ножной мяч».
Первый официально зарегистрированный матч с участием футболистов «Сокола» состоялся в мае 1910 года. Такой большой временной разрыв с начала развития футбола в «Соколе» до первого матча связан с тем, что в первые десятилетия существования члены сокольского клуба противопоставляли себя английскому подходу, ориентированному на соревнования и победы, и принципиально не участвовали ни в каких турнирах на результат, в том числе в любых спортивных лигах.
О том, что основными спонсорами «соколов» были именно водочники Шустовы, сохранилось немало свидетельств. В книге «Повесть о футболе» Андрей Старостин вспоминал, что его старший брат Николай, занимавшийся в конькобежной секции РГО «Сокол», был тем самым человеком, кто предложил построить первое домашнее поле для клуба (до этого «Сокол» поля арендовал) – на пустыре «Горючка» в районе Тишинских переулков на Пресне. Руководство «Сокола» как раз подыскивало подходящее место, а 14-летний Николай Старостин якобы порекомендовал руководителю футбольной секции «Сокола» Николаю Михееву известный ему пустырь недалеко от дома, где жил. На этом пустыре до этого собирались представители местного криминала, и юный Старостин опасался, что боссы «Сокола» не поддержат его предложение. А последнее слово оставалось за Василием Шустовым – младшим из четырех братьев, управлявших алкогольным бизнесом.
Вот как описывал те события Андрей Старостин: «Николай, посещавший РГО, приходил то радостный – «снимают «Горючку», то подавленный – «Шустов не хочет». Конечно, меценат колебался. Прославленная на весь мир марка шустовского коньяка «Колокол» не очень-то сочеталась с фирменной эмблемой «Горючки» – финкой. Шустов боялся скомпрометировать себя в торговых кругах. Но футбол есть футбол, желание играть на «своем» поле взяло верх. Для команды класса «Б» – РГО – пустырь в Большом Тишинском переулке был арендован. Правление общества отпустило небольшие финансовые средства на постройку раздевалки и ворот. Так была брошена долька семени, которая, соединившись со второй, краснопресненской, дала росток жизни будущему «Спартаку». В 1918 году Николай Старостин дебютировал в составе второй команды РГО «Сокол» на поле той самой «Горючки».
Шустовы – спортсмены и гении агрессивного маркетинга
Фактические основатели футбольного «Спартака» братья Шустовы были важными фигурами не только в бизнесе, но и в дореволюционном российском спорте. Старший из братьев Николай Шустов был не только учредителем и главным спонсором РГО «Сокол», но и сам играл в теннис, занимался конькобежным спортом и гимнастикой. После его смерти в январе 1917 года газета «Русский спорт» выпустила большой некролог, отметив заслуги бизнесмена в развитии и популяризации спорта в стране.
Сергей Шустов в 1892 году стал первым чемпионом России по академической гребле. Младший из братьев Василий, которого упоминает в книге Андрей Старостин, был трехкратным серебряным призером чемпионата России по конькобежному спорту на дистанции три версты (3180 метров), а с 1914 года руководил национальной федерацией конькобежного спорта и входил в правление Российского олимпийского комитета.
К моменту основания РГО «Сокол» Шустовы были одними из самых успешных предпринимателей Москвы. Основа их бизнеса – производство алкоголя. Компанию в 1863 году основал отец братьев Николай Леонтьевич Шустов. Маленький завод на Маросейке был одним из 300 водочных предприятий, действовавших тогда в Москве. В условиях жесткой конкуренции выделиться непросто. Но у Шустова это получилось благодаря агрессивному маркетингу.
Прием, который он использовал еще в 1860-е, вошел во все учебники по продвижению товаров. Шустов нанимал студентов, которые заходили в кабаки и трактиры и громко требовали подать им шустовской водки. Когда таковой не оказывалось, они устраивали скандалы с битьем посуды и мебели (Шустов оговаривал бюджет погрома – не более 10 рублей). Скандалиста забирали в полицейский участок, а на следующий день в бульварных газетах выходили заметки об очередном скандале, где подчеркивалось, что он произошел по причине отсутствия в заведении шустовского алкоголя. Труд журналистов, как и возмещение убытков, оплачивали приказчики Шустова.
Из-за подобной скандальной рекламы напитки Шустова были постоянно на слуху, и количество заказов на них росло. Войдя в число крупнейших производителей водки и настоек, Шустов продолжал тратить огромные деньги на рекламу. Причем подходил к ней творчески: помимо обычных модулей в газетах упоминание шустовских напитков встречалось в самых неожиданных разделах: в анекдотах, стихах и рассказах, где персонажи не просто пили, а именно шустовскую водку. Актеры в постановках, где действие предполагало распитие алкоголя, упоминали, что они пьют напитки Шустова. Рекламные щиты «Требуйте настойки Шустова» украшали борта первых московских трамваев, а также пароходов и дирижаблей. Шустов первым из русских предпринимателей разработал уникальный логотип – колокол, который изображался на всех этикетках. Впервые он появился на шустовских коньяках.
«Не было в империи трамвая или конки, на крышах которых не громоздился бы щит «Коньяки Шустова!» – вспоминал потом один из основных конкурентов Шустовых, Владимир Смирнов (тот самый, который продал американцам бренд водки Smirnoff). – С граммофонных пластинок орали не своими голосами Бим и Бом: «Дайте нам шустовский коньяк!» Пластинки раздавали совершенно бесплатно в рекламных целях… Но, что удивительно, она сработала! Все брали «Коньяки Шустова», как будто сошли с ума!»
В 1899-м Шустовы расширили производство и приобрели убыточный коньячный завод в Ереване. Армянские коньяки тогда не пользовались спросом даже в России, но предприниматели сделали большим хитом и их. Зашли через Францию. Для начала армянский коньяк Шустовых взял Гран-при на большой слепой дегустации, которая проводилась в Париже в 1900 году в рамках Всемирной выставки. А затем они повторили трюк, оказавшийся столь эффективным на заре их бизнеса в России.
Шустовы заслали в Париж несколько специально отобранных молодых людей с хорошими манерами и модельной внешностью. Те приходили в лучшие парижские рестораны, заказывали самые дорогие блюда и шустовский коньяк. Коньяка, конечно, не было. Узнав об этом, посетители с грустным видом расплачивались за заказ, даже не притронувшись к еде, и уходили со словами, что были гораздо лучшего мнения об этом заведении. «Но раз у вас нет шустовского коньяка, то… Увы». Об этих случаях охотно писали парижские газеты.
Узнав о фуроре, который произвел шустовский коньяк во Франции, его стали гораздо охотнее покупать и в России. А французы официально разрешили ереванскому заводу Шустова называть его продукцию cognac – по названию региона во Франции, где он производится. Сегодня тот шустовский завод принадлежит французской компании Pernod Ricard, а его продукция под брендом «Арарат» до сих пор пользуется спросом в России. И французы до сих пор разрешают называть ее «коньяк».
К 1914 году Шустовы контролировали 30% алкогольного производства в Российской империи и 44% алкогольного экспорта. Суммарный оборот их бизнеса составлял колоссальные 10 миллионов рублей в год. Только в Москве их производственные мощности в районе Большой садовой улицы занимали территорию в два с половиной квадратных километра, на которой находилось около сорока строений. По производству коньяков товарищество Шустовых занимало четвертое место в мире, а по производству ликеров и наливок – первое.
Водка как главная скрепа экономики Российской империи
Во многих странах алкогольные напитки – предмет национальной гордости. Французы гордятся винами, шотландцы и ирландцы – виски, бельгийское пиво и вовсе включено ЮНЕСКО в список нематериального наследия человечества. Так сложилось, что Россия во всем мире ассоциируется с водкой. Понятно, что это стереотип, но довольно устойчивый. До сих пор многих легионеров РПЛ спрашивают, пробовали ли они русскую водку.
При этом вряд ли можно сказать, что водка – это то, чем реально гордятся россияне. Чаше ее воспринимают как источник социальных проблем, а государственная политика направлена на сокращение ее потребления.
Между тем именно водка на протяжении двух сотен лет выполняла ту роль, которую сегодня в экономике Российской Федерации играют нефть и газ – ключевого источника поступления доходов в государственный бюджет. Структура доходов бюджета с 1763 по 1914 годы очень похожа на то, что мы имеем в последние 25 лет. Если с 2000 года от 36% до 51% доходов бюджета обеспечивают нефть и газ, то с начала правления Екатерины II и до начала Первой мировой (тогда был введен сухой закон) точно такую же долю доходов государства обеспечивал алкоголь. Главным образом водка, а если точнее, то хлебное вино – так тогда называли крепкие невыдержанные дистилляты без дополнительных примесей. Водкой в то время называли разнообразные крепкие настойки и наливки. Но, чтобы не путаться, мы будем называть весь крепкий дореволюционный алкоголь водкой – так привычнее.
Впервые важную роль крепкого алкоголя для государственной казны понял еще первый русский царь Иван III, когда ввел государственную монополию на производство и продажу спиртного. Производить алкогольные напитки было запрещено даже церкви, поэтому в России, в отличие от Западной Европы, монастыри не стали центрами алкогольного производства. Все сосредотачивалось в руках государства.
При Иване Грозном в Москве открылся первый государственный кабак, где гуляли опричники. Но главной доходной статьей государства водка стала уже при Романовых. В XVII веке водочные деньги помогли России восстановиться после разрушительных времен Смуты и позволили эффективно осваивать Сибирь. Кабаки были одними из первых зданий, которые возводили в каждом новом сибирском городе. Они предназначались не только для увеселения местного населения, но и для усмирения коренных народов. Вожди сибирских племен должны были выплачивать представителям московского царя дань – ясак. Чтобы те не забывали об обязательных платежах, их приучали к кабаку. Похожую тактику использовали и англичане с «огненной водой» при колонизации Северной Америки.
На новый уровень водочный бизнес государства вышел при Петре I. Именно при нем расцвела система винных откупов – самого доходного вида деятельности в Российской империи. Система выглядела так: государство объявляло аукцион за винные откупы – эксклюзивное право торговать алкоголем в определенной местности. Такое право предоставлялось на четыре года. Победитель аукциона получал в управление кабаки (все они были государственными), в которых продавал произведенную государством водку по установленной государством цене. При этом он брал на себя обязательство продать не менее определенного объема, чтобы гарантировать доход казне. Торговля велась и оптом, и в розлив. Продавать любую еду в кабаках было запрещено, так что пили без закуски.
Выгода откупщика в том, что, продав государственный объем, дальше он торговал себе на карман. К тому же в его доход шли продажи более дорогих настоек и пива. Но в реальности, разумеется, каждый управляющий кабака пытался обмануть государство, разбавляя водку водой или не доливая порции алкоголя посетителей, которых в то время вполне официально называли «питухами», от слова «пить». Откупы были настолько выгодным делом, что одной из самых щедрых форм царской милости стало наделение приближенного ко двору персональным винным откупом. Это тут же гарантировало благосостояние.
При Петре I доходы от винного откупа составили всего 13,1% доходов госбюджета, а спустя 40 лет к началу царствования Екатерины II они равнялись уже 32,3% – в два с половиной раза больше всех доходов от внешней торговли. Екатерина провела важную реформу – разрешила заниматься производством алкоголя частникам. Правда, исключительно представителям дворянского сословия. С тех пор почти при каждом имении помещик заводил винокуренный заводик и имел большое число рецептов фирменных настоек.
Алкогольные доходы в структуре госбюджета достигли пика к концу 1850-х, превысив 50%. Для сравнения: в то же время в Великобритании доход государства от продажи спиртного составлял менее 20%. В большинстве стран эта цифра была существенно ниже: в Австрии — 10%, во Франции — 9%, в Пруссии — 6%.
То есть производство и продажа крепкого алкоголя были в Российской империи делом государственной важности. Откупщики становились не просто богатыми, а очень влиятельными людьми. Императоры выпускали распоряжения, предписывающие губернаторам на местах оказывать им полное содействие в любых вопросах. Чтобы понять степень влияния – в 1731 году «Питейная компания» крупнейшего московского торговца алкоголем Петра Гусятникова окружила периметр города 37-километровым валом. Это были земляные насыпи, между которыми располагались заставы – таможенные посты, которые проверяли всех въезжающих в Москву. Единственная задача этого сооружения – недопущение в город нелегального алкоголя. Валы срыли только во второй половине XIX века, но они сохранились в виде названий московских улиц (Бутырский вал, Сокольнический вал, Пресненский вал и т.д.) и площадей (Тверская застава, Калужская застава и т.д.).
Борьба откупщиков с нелегальным алкоголем имела глобальный масштаб. Они содержали отряды частной сыскной полиции, которая выявляла нелегалов и сдавала их полиции. В 1858 году в тюрьмах по обвинению в кормчестве (то есть нелегальном обороте алкоголя) одновременно пребывали 111 тысяч человек. Это была настоящая народная статья.
Но было и другое наследие, оставленное российскими торговцами алкоголем. Крупнейший откупщик середины XIX века Василий Кокорев на личные деньги запустил в Москве первый общественный транспорт – конку из центра до площади Трех вокзалов. Он же открыл в Москве первую частную картинную галерею – за пять лет до Павла Третьякова в 1862 году. Торговец водкой покровительствовал искусству: современники вспоминали, что у него было преимущественное право покупки новых работ ведущих мастеров от Репина до Васнецова – и только если он не покупал, картины предлагались Третьякову.
Заработав на водке, Кокорев инвестировал в проекты в других сферах бизнеса и за пределами Москвы. Он открыл первый частный коммерческий банк в стране Купеческий, вкладывал деньги в строительство железных дорог. В 1858 году он первым в стране начал строительство в Баку нефтеперерабатывающего завода, который производил керосин. Руководил этими работами мало кому известный 29-летний профессор химии Санкт-Петербургского университета Дмитрий Менделеев.
И даже к взрыву панславянских настроений, следствием которого стало появление РГО «Сокол», Кокорев имел прямое отношение. Еще за год до Русско-турецкой войны Россия не планировала ввязываться в военные действия на Балканах – это грозило вступлением в войну Великобритании и Франции, у которых был соответствующий договор с Османской империей. Однако в России росла популярность славянофилов, которые призывали прийти на помощь братьям-сербам. Сербия входила в состав Османской империи, но имела широкую автономию.
Одним из рупоров славянофилов была газета «Русский мир», которую издавал отставной генерал Михаил Черняев, а водочник Кокорев – один из ее спонсоров. После подавления турками в 1875 году восстания в Боснии Черняев призывал Россию вмешаться, но не достиг цели. Тогда он на деньги Кокорева решился на авантюру – в тройке, груженной оружием, рванул из Санкт-Петербурга в Белград, где русского генерала приняли с восторгом и назначили главнокомандующим сербской армией. Правда, армия оказалась небоеспособной – плохо организованные, необученные отряды сербских крестьян, разбавленные русскими добровольцами, приехавшими по призыву «Русского мира».
Никаких побед с этим войском Черняев не одержал, но добился главного – Сербия начала восстание, давление на российское правительство в стране росло, а турки параллельно устроили страшную резню в Болгарии, что лишило их поддержки британских союзников.
Наследие Шустовых: «Арарат», «Спартак», Спотыкач»
Наследие водочников Шустовых сохранилось до сих пор. И это не только коньяк «Арарат». С приходом советской власти братья Шустовы – до этого московские миллионеры – стали скромными советскими служащими. Чемпион по академической гребле Сергей Шустов работал в Центросоюзе – главном управлении Потребкооперации в стране. Там он отвечал за контроль качества алкогольных напитков, производство которых возобновилось в СССР в 1924 году. Его старший брат Павел в 1927 году выпустил книгу «Виноградные вина, коньяки, водки и минеральные воды», в которой раскрыл рецепты некоторых наиболее успешных семейных продуктов: «Черного рижского бальзама», настоек «Спотыкач», «Зубровка», «Рябина на коньяке», которые встали на вооружение советской алкогольной промышленности.
«Спартак», основанный ими как небольшая секция при гимнастическом обществе, стал главным клубом отечественного футбола, о чем Шустовы, наверное, и не мечтали.
И водка, и «Спартак» — это важные большие вещи для истории нашей страны. То, без чего нас сложно представить. Еще труднее – понять.
Фото: РИА Новости/Григорий Сысоев, Александр Вильф, Кирилл Каллиников; commons.wikimedia.org/Lithograph Georg Ludwig Engelbach, Радослав Некрасов, Ivak; stoletie.ru/Михаил Тренихин; vk.com/selodedinovo; Журнал «Физкультура и спорт»; ЭКБ «Русский Север»
